Читать книгу "Путь Светлячка  - Юлия Монакова"

Сами пробы — съёмки эпизода на кинокамеру — прошли быстро и совсем не страшно. Возможно, заручившись поддержкой Ивана, Светка откинула в сторону неуверенность в себе, раскрепостилась и расслабилась. А может, там и в самом деле не было ничего сложного: подумаешь, с выражением произнести несколько фраз… Было видно, что режиссёр остался доволен, хоть и не сказал ничего конкретного. Оператор же незаметно поднял кверху большой палец и одобрительно подмигнул Светке — и она буквально воспарила от осознания собственной крутости.

— Мишаня, давай-ка ещё немного поснимаем… — обратился Романовский к оператору. Светка подумала, что её сейчас заставят учить новый отрывок, но оказалось, что режиссёру просто нужны были её живые эмоции — разные, но естественные. Это было отличительной особенностью Романовского: он не просто заставлял своих актёров зубрить роль, но и жаждал видеть, как они разговаривают, импровизируя прямо перед включённой камерой. Многие его коллеги закатывали глаза и крутили пальцем у виска на такой странный подход, однако Романовский продолжал делать так, как считает нужным.

Снова застрекотал мотор кинокамеры.

— Света, — ласково попросил её режиссёр, — расскажи нам, пожалуйста, о каком-нибудь возмутительном случае, который буквально вывел тебя из равновесия. Первое, что вспомнишь. Что в голову придёт!

— Ой, — живо откликнулась Светка, — у нас в соседнем дворе такие дураки мальчишки… Дураки и живодёры! Я неделю назад шла, смотрю — они котёнка мучают. Вообще идиоты! — её глаза гневно засверкали. — Ну, я и высказала им всё, что думаю. А один схватил кирпич — и ка-а-ак запустит в меня, и кирпич ка-а-к прилетит мне прямо в башку!!! Кровища хлестала! — добавила она чуть ли не с гордостью.

В павильоне на несколько секунд воцарилась тишина.

— И… чем дело кончилось? — осторожно спросил наконец Романовский.

— Да чем… Даня мне потом рану обработал… Даня — это мой друг, — пояснила она, спохватившись. — Сказал, что ничего опасного, даже швы не придётся накладывать. Так что мама ничего и не заметила. А то бы мне влетело! — заключила она со вздохом.

— А с котёнком-то что? — не выдержал оператор.

— Отбила, — Светка разулыбалась. — Мы потом его с Даней в хорошие руки пристроили, одной соседской старушке.

— Прекрасно. Отважная ты личность, Света. А можешь теперь… — режиссёр потёр подбородок, на мгновение задумавшись, — рассказать что-нибудь смешное, ну или совершенно нелепое?

Светка и тут не стала долго размышлять.

— У меня есть одноклассница, Надька Ходкова, — заговорщически поделилась она, делая круглые глаза и заранее прыская в кулачок. — Её квартира как раз над нашей. На третьем этаже. Так вот, когда Надькиной матери нужно готовить, она сажает Надьку на цепь на балконе и уходит на кухню.

— Почему — на цепь? — оторопело поинтересовался Романовский.

— Да чтобы не упала! — пояснила ему Светка, как несмышлёнышу. — А ведь Надьке уже целых двенадцать лет!!!

— Безобразие, — возмутилась гримёрша. — Могу себе представить моральное состояние ребёнка…

— Да нет, нормально, — отмахнулась Светка. — Надька же понимает, что это не наказание, а ради её безопасности. Она там сидит и вечно песни орёт на весь двор!

…Ржали все. И режиссёр, и оператор, и даже гримёрша вытирала платочком выступившие слёзы.

— Молодец, — отсмеявшись, произнёс наконец режиссёр. — Спасибо тебе, Света. Можешь идти переодеваться в свою одежду. И позови сюда сестрёнку…

Светка вышла из павильона крайне озадаченной — она так и не поняла, понравилось её выступление Романовскому или нет, прошла ли она эти кинопробы, ведь финального вердикта так и не прозвучало. Обидно, что Иван тоже куда-то подевался из виду, иначе она бы поинтересовалась его мнением на этот счёт. Мальчишка выглядел вполне подкованным в области киносъёмок — наверняка ему уже ясно, провалилась она или выступила с успехом. И если каких-то полчаса назад Светка была преисполнена уверенности, что всё идёт просто прекрасно, то сейчас накрутила себя до того, что всерьёз засомневалось: а был ли он, этот успех? Быть может, она его себе просто придумала? Обычное дружелюбие и расположенность приняла за признание своего таланта?..

— Ну, как всё прошло? — бросилась к ней тётя Люба. — Что делать заставляли? Стихи рассказывать? Петь, танцевать?

— Пусть Шурик зайдёт — её уже ждут, — рассеянно откликнулась Светка, думая о своём. — Там всё и узнает.

Шурика продержали в павильоне недолго. Всё это время, ожидая возвращения дочери, тётя Люба не сказала Светке ни слова. Она нервно покусывала губы, вскакивала с места и принималась бегать туда-сюда, с хрустом выламывая себе пальцы — так сильно переживала за дитятко.

Уже минут через двадцать Шурика выпустили на волю.

— Так быстро? — удивилась Светка тоном бывалой особы, на собственной шкуре познавшей, что происходит там, внутри.

Оказалось, подругу попросили прочесть несколько строчек роли — и всё на этом. Никаких дополнительных вопросов, никакого вывода на эмоции, просто «спасибо — до свидания». Ей, как и Светке, не стали озвучивать окончательного решения, поэтому тётя Люба пыталась вытянуть из дочери хотя бы намёки на её дальнейшую судьбу.

— Как они выглядели?.. Довольными? Сердитыми? Режиссёр улыбался или хмурился? А оператор?.. Если не стали тебя надолго задерживать… это означает, что ты им сразу и безоговорочно подошла, или наоборот — что ты совершенно безнадёжна?

— Мам, да не знаю я, — немного взвинченно отмахнулась Шурик; она тоже порядком перенервничала. — Сказали, что в случае чего позвонят. А вот из-за причёски, кстати, ругали, — обиженно вспомнила она. Тётя Люба схватилась за сердце.

— Как — «ругали»? Почему?

— Да сказали, что накручивать локоны перед кинопробами — это глупо. Ну, то есть, не прямо мне сказали, но между собой тихонько перешёптывались, а я услышала. Говорили, что им в фильме нужна живая и озорная девчонка, а не фарфоровая кукла.

Тётя Люба покосилась на взлохмаченную Светкину шевелюру с откровенной досадой.

— Ладно… — процедила она сквозь зубы. — Чего уж теперь… Подождём обещанного звонка. Может, всё ещё устроится.

Не говоря больше друг другу ни слова, они молча зашагали по направлению к проходной.

Уже почти на выходе их догнал запыхавшийся Иван.

— Вот, ты оставила на стуле, — он протянул Светке её резинки для волос.

— Ой! — обрадованно спохватилась девочка. Эти резинки были её любимыми, с весёлыми пластмассовыми ромашками. — Спасибо! Вот я растяпа, вечно всё забываю…

— Ну ничего, — улыбнулся Иван. — Значит, ты к нам ещё вернёшься: примета такая…

Шурик тоже обрадовалась Ивану — этот юный джентльмен умел производить на девчонок неизгладимое впечатление с самого первого взгляда. Тётя Люба же моментально просекла его акцент на фразе «вернёшься к нам», безошибочно сделав вывод о принадлежности мальчишки к миру кинематографа.